Василиса Опасная. Зеркальная маска джанары

Что-то невероятно знакомое, сказочное, отчего сердцу становилось тесно в груди, и одновременно хотелось взмахнуть руками и полететь в танце. Именно полететь, а не прыгать через голову.

А синеглазый (я напрочь позабыла его имя) играл именно так, как летел – опустив ресницы, склоняясь над гуслями с такой любовью, словно собирался зацеловать их до смерти, словно касался не струн, а… своей подруги.

Его игре вторила другая музыка – нежная, приглушенная, как низкий женский голос. Я выглянула с другой стороны от Царёва и увидела знакомую девицу – черноволосую, в мини-юбке, у которой нашлась «запретка» в прическе. Она стоял поодаль и наигрывала на двух дудках одновременно, умудряясь выводить свою мелодию, которая удивительно гармонично вплеталась в серебряный перезвон гусель.

Анчуткин, в свою очередь, налетел на меня, и я тоже не оглянулась, потому что эти двое музыкантов приковывали все внимание. Но в то же время я осознавала, что слушаю музыку как-то иначе, чем остальные.

– Они их заворожили, – тихо сказал мне Анчуткин. Он поправил очки и удовлетворенно кивнул, оглядывая студентов: – Чистая работа. Вот так бы экзамены сдать…