Сиротки

В любой другой обстановке он такого бы не допустил: трогать высокородного пана без разрешения не смеет никакой купец, это всем известно, а уж за руки Рейнара хватать не может вообще никто, это уже личное. Но Пригожа решительно впился в его ноющую плоть, приподнялся на носки и – еще одна невиданная наглость! – прошептал на ухо:

– Я много слышал о вас, мой герцог, и знаю: вы – человек чести. Умоляю, найдите и накажите эту тварь! Отомстите за моего единственного сына и за семьдесят других ни в чем не повинных душ, которых она убила!

Раздражение притупилось, и Рейнар коротко кивнул. Хватка ослабла, и герцог чуть ли не бегом выскочил из пропахших гнилью и травами покоев, а затем и из укутанного скорбью поместья.

На улице было светло. Год и впрямь выдался теплый, яркий: начало весны ощущалось как ее середина, на деревьях уже набухали почки и щебетали наперебой птицы. От этого все, что происходило в городишке, казалось бредом, шуткой чьего-то воспаленного сознания. Солнце радостно заливало площадь, с которой еще не убрали разрушенный помост, перевернутые прилавки и битое стекло. Дожди накануне смыли кровь с брусчатки, но не стерли ужас и смятение с лиц людей. В маленьком городке каждый потерял кого-то знакомого. А забрала этих людей сила, которая, как они думали, ушла из мира навсегда, – ведьма в окружении сотканных из тьмы псов. Многие так и не смогли в это поверить и клялись, что видели на площади самого Свортека, восставшего из мертвых. Мол, он хохотал и кричал, что это расплата Тхоршице, не так давно укрывавшей у себя людей Яна Хроуста.