Сиротки

Но впервые в жизни ужимки и угрозы хозяина не просто не испугали ее, а даже разозлили. Никогда еще Шарка не чувствовала себя так: внутри разливался гнев, не оставивший места ни страху, ни мыслям о том, чем ей и ее близким придется за это заплатить. Она смотрела на Пригожу и его свиту спокойно, как мать на детей, которых можно привести в чувство этой самой тряпкой у ее ног.

– Пан Пригожа. – Шарка быстро поклонилась – без уважения, а чтобы ее не прерывали, заставляя кланяться. – Вы говорите о Душане, да?

Повисла тишина, словно никто не мог поверить, что она и впрямь это сказала. Дивочак выглядел так, будто его хватил удар: ему уже давно не выпадало такой бурной недели, и во всех его горестях была виновата неуемная Шарка.

Пригожа оправился первым. Он поднялся со своего места и прыгуче подошел к Шарке.

– Да, милая пани, – ответил он, – я говорю о Душане. Вам этот человек знаком, так?

Шарка кивнула.

– А как же зовут вас, такую храбрую молодую воительницу?

– Это наша Шарка, и у нее беды с башкой, мой пан, – вставил Дивочак.