Сиротки

– Да, мой…

– Иначе, – перебил Свортек, резко вставая с места и понижая голос до вкрадчивого шепота, – я вернусь и… превращу тебя…

Музыка мигом стихла. Все взгляды метнулись к белому как простыня трактирщику, который не смел пошевелиться, и пану, который нависал над ним как коршун с дикой гримасой на лице. Тишина длилась долго, никто не двигался; казалось, даже мухи не решались подняться в воздух со столешницы, ожидая страшной развязки.

– В пс-с-с-сину…

Свортек разогнулся и издал что-то вроде сдавленного лая. Не сразу гости поняли, что так он смеется.

– Прости, Дивочак, – прохрипел Свортек, успокоившись, – с шутками у меня не очень.

Дивочак ответил ему самым громким смехом, на какой был способен. Коленки его тряслись еще долго.

Свортек вошел в «те самые покои» и присел на край широкой кровати, стараясь не думать, сколько всего здесь происходило за историю трактира. Стены комнаты были когда-то выкрашены в красный, который в свете тусклых ламп больше походил на цвет весенней грязи. Застиранное, кое-где перештопанное белье в рюшах громко заявляло о своем жизненном опыте. На столике рядом с кроватью лежала толстая книга в недурном кожаном переплете. Свортек пролистал ее: каждая страница была проиллюстрирована самыми непотребными, похабными картинками, какие только можно себе представить. Отложив книгу, он встал и вымыл руки с мылом в тазу.