Иванова, на пересдачу!

Это сродни сумасшествию. Потому что в эти секунды я забываю обо всем. Ничего не имеет значение, пока я могу вжиматься в шею, пахнущую кофейной горечью, и пока этот мужчина наполняет меня.

– Ты такая… – он не закончил фразу, но мне и не нужно концовок.

Никаких слов. Молчи. Дари наслаждение и не говори, потому что слова не даются нам обоим. Мы начинаем проявлять характер (исключительно мерзопакостный), а это чревато последствиями.

Сейчас я почти готова забыть о той детской обиде, которую испытывала к тебе. О твоих словах. Об ухмылках вечных. Об унижении…

И когда Станислав Измайлов – Стас! – приближается к пику, я присоединяюсь к нему с тихим всхлипом.

А потом мы приводим себя в порядок на ощупь, в темноте ищем разбросанную верхнюю одежду. Антисанитария, конечно, полная. Пол в лифте не такой уж и чистый, поэтому куртка моя наверняка представляет собой жалкое зрелище.

Все-таки уложились в десять минут. Свет, мигнув, включился, и мы уставились друг на друга. С неподдельным таким опасением.

– Если вы… ты сейчас скажешь, что это было ошибкой, я приду к тебе ночью и задушу подушкой, – пообещала я зловредно.