Я пришла, откройте дверь

– Да, знаю. – Андрей кивнул, прислонился спиной к дверному косяку, приподнял голову и закрыл глаза. Чернота стала гуще и глубже, она окутывала сознание и не давала возможности ни на что отвлечься. Андрей хорошо знал эту бархатную темноту. Она не имела ничего общего с отчаянием, болью, унынием или страхом. У нее было иное предназначение. Это был занавес. Как в театре. Именно эта темнота приходила всегда за несколько минут до того, как в голове рождался новый сюжет. Чья-то новая жизнь. Вот сейчас… Еще секунда… Темноту пробил золотой луч, и Андрей втянул в легкие воздух, пытаясь удержать мгновенье. Удержать, разгадать и хорошенько запомнить. Затем он открыл глаза, повернул голову к Нине и с улыбкой произнес: – Пойдем на кухню, сегодня я приготовлю тебе завтрак.

• А к тебе приходит любовь?
• Чтоб стрелки часов – в плаксивую грусть,
• Чтоб не елось и не спалось,
• Чтоб рифмы простуды до утра наизусть.
• И немножко пахло жасмином, и немножко грозой,
• И прохожий, летящий мимо,
• Оборачивался и морщил нос:
• «Так не бывает, вы лжете, играете, жуть!»
• Но все же любовь,
• И все же чуть-чуть —
• Боязно, нестерпимо, свободно…
• И больно в груди,
• В пальцах рук и ног,
• В шаге, в голосе, в сегодня и завтра —
• На перекрестке сотни дорог,
• От восхода и до заката…

Книги не любят дождь, я это чувствую. И дело вовсе не в сырости. Чего бояться разрушительную влагу, когда ты стоишь на полке в тепле, и твои бока подпирают бархатные или глянцевые собратья? Но при каждом ливне две улицы нашего села, конечно же, пустеют, и дверь библиотеки перестает призывно хлопать. И уже не звучат вопросы: «А есть что-нибудь новенькое?» или «А можно я еще раз Драгунского возьму?» Возможно, я ненормальная, но мне всегда кажется, что книги ждут, когда их начнут читать. И чтобы им не было обидно, я иногда пролистываю те экземпляры, которые уже давно не пользовались спросом. Обычно это многотомная классика, не попадающая в список школьной литературы.