Stabat Mater

– Включить телефон? – Голос Вероники звучит тише, чем раньше.

– Не надо, – торопливо говорю я. – Мне лучше, когда темно.

– Лучше?..

– Ну да… Спокойнее…

В подвале тепло. Не вставая с ящика, я снимаю пальто, сваливаю его на пол у себя за спиной.

– Сколько себя помню, не боялся темноты. В детстве все время прятался в темных комнатах, в шкафах, в подвалах. Из-за этого меня считали странным ребенком, даже к врачу водили. Я мог орать, если меня днем тащили на улицу… Уже взрослый, я понял: страх темноты, он… Как бы это сказать… Иррациональный… Понимаешь меня?..

– Можно говорить умные слова, я пойму. – В голосе Вероники слышится обида.

– Прости. Давно ни с кем не разговаривал, кроме отца Глеба…

– А что, во мне так трудно разглядеть умного собеседника? – не унимается Вероника.

– Тебя сейчас вообще не разглядеть, – примиряюще говорю я.

– Ладно, проехали… Ну, так что там про темноту?

– Ну да… Иррациональный страх. Людям кажется, что через темноту в наш мир просачиваются призраки, чудовища, всякие там упыри. Но это – сказки, фантазии. С самого детства я был уверен, что упырей и чудовищ люди сами выдумали, чтобы пугать друг друга зачем-то. И у меня не было этого иррационального страха, я не чувствовал никаких других миров там, за темнотой. А вот про реальный мир я знал, что он страшен и опасен и в нем хватает людей, которые хуже любых упырей. Значит, надо от них прятаться, и лучшего места, чем темнота, не найти. А свет – предатель. При свете все видят… Видят, какой я слабый, неловкий, беззащитный. Ну и, само собой, каждый злодей сразу хочет сделать мне что-нибудь плохое… Беда в том, что все время в темноте не просидишь, приходится выходить на свет. Я завидовал животным, которые умеют прятаться, сливаться с камнями, с листьями…