Перевоспитать охламона

Василий выдохнул, чуть прикрыл глаза рукой, потер переносицу, успокаиваясь.

– Извини, пап, – хмуро изрек Барин, – Чет нервы шалят.

– Подсадила, гляжу, тебя пигалица твоя, – задумчиво проговорил Пал Палыч, внимательным взглядом изучая напряженное лицо сына, и прежде, чем он успел что-то возразить, добавил, – К тетке уехала. В деревню. Через два дня обещала быть.

– В какую деревню? – переспросил Барычинский, присаживаясь на диван.

– Не сказала, – ответил отец, – А ты, Васька, слушай, что скажу. Не для обид девочка, не для игр. Хочешь бабу, сам знаешь, где искать. А за нее я тебя выпорю, не посмотрю, что лет под тридцать и сын единственный. Понял?

Васька долго смотрел на отца, будто вникал в смысл сказанных им слов. А потом, молча, вынул сигареты из кармана, и собрался было прикурить.

– И завязывал бы уже, – хмуро заметил Пал Палыч, – Во, держи. Скушай лучше ферментов счастья.

Барычинский-старший вынул из верхнего ящика стола шоколадку и бросил ею в сына. Васька, словив летящую в него плитку, покорно спрятал пачку обратно в карман. А с шоколадкой выпил чаю в компании с отцом.