Свой – чужой

– Рад видеть тебя без петли на шее, бродяга! А чего здесь кантуешься? Мельчаешь…

– Ша, плотва! – огрызнулся Ося. – Перископ-то протри! Бродяги – они «Шипром»[68] утираются, а не «Картье»! Шваркнуть я хотел эту мишпуху, под «штатника» канал!

Крендель закрыл рот, с трудом сглотнул, вышел в прихожую и вынес оттуда за шкирку мистера Литлвуда:

– А этот?

– Этот настоящий, – успокоил налетчика Ося. – Я его тоже «выставить» хотел.

Крендель разжал пальцы, настоящий иностранец шлепнулся задом на пол и залопотал по-английски. Крендель развел руками:

– Ну, извиняйте! Мы не хотели покушаться на чужое.

Ося протянул к нему руку и нетерпеливо пошевелил пальцами:

– Мой макинтош… А то весь центр будет плохо говорить о ваших манерах.

Крендель со вздохом вернул ему куртку. Ося быстро облачился и тут же нахально предложил:

– В долю падаю?

Крендель аж задохнулся, а двое лежащих на полу подняли головы и переглянулись.

– Вот неугомонные! – вспыхнул Сибиряк и встал на тела пленных – одна нога на одной спине, другая – на другой. Руки он по-наполеоновски сложил на груди: