Игры со временем
Есенин помогает, я нахожу новый опус, чуть лучше, чуть глубже прошлых «шедевров», а Гурский снижает накал творимого в Зоне К беспредела. А потом гормональный ветер стихает, резко, словно тумблером щелкнули, ни стихов, ни сердечек, ни загадочных признаний в отчетах.
А я только привык.
– Все, командир, я справился, – заверяет довольный Пашка, сваливая в контейнер планшетки с лирикой и обнимая долгожданные журналы по химии.
– Слава Богу. А рецидивы?
– Кто ж его знает, Андрей Алексеевич. Женщины – загадка природы.
– Э, да ты, брат, философ! Паш, стихи были отвратные, не очень так были стихи.
– Я передам! – грозится Павел и зыркает смешливым глазом оттенка чайной заварки.
Я на него смотрю и думаю о Михайловой, какова она, хороша ли собой, а какие глаза, и какие поэты ей по сердцу. Вирус романтики продолжает третировать Зону К.
Контакт
– Командир, Лаврентий пропал!
– В смысле, пропал? Стух? Распался на атомы?
– Да нет же, я банку забыл закрутить.
Бывает в Зоне К и такое. Банку мы не закрываем. И оттуда удирает пришелец.