Четыре сезона. Сборник

По словам Эрни, Богз посмотрел на Энди как на сумасшедшего.

– Ты меня не понял, – сказал он, выделяя каждое слово, точно перед ним был пятилетний ребенок. – Вот эти восемь дюймов стали прошьют тебя от уха до уха. Я, кажется, ясно выражаюсь?

– Да, я понял тебя, а вот ты, боюсь, меня не понял. Ты, конечно, можешь проткнуть меня от уха до уха, но при этом тебе не мешало бы знать: серьезное повреждение мозга вызывает у человека непроизвольное сокращение мышц… в том числе жевательных.

На губах у Энди заиграла его улыбочка. По словам старины Эрни, он разговаривал с ними так, словно обсуждались биржевые акции. Словно он вышел погулять при параде, а не стоит на коленях в чулане на грязном полу, со спущенными штанами и стекающей по ногам кровью.

– Скажу больше, – продолжал Энди, – это рефлекторное смыкание челюстей, как я понимаю, бывает таким сильным, что приходится разжимать покойнику зубы рукоятью ножа или стамеской.

Ни тогда, в конце февраля сорок восьмого, ни потом, насколько мне известно, никто не принудил Энди к этому. Зато избили его тогда до полусмерти, и все четверо заработали шизо. Энди и Рустер Макбрайд попали туда уже после лазарета.