Маракотова бездна. Сборник

В эти первые недели я пытался сойтись поближе с Маракотом, но это оказалось делом нелёгким. Начать с того, что доктор – самый рассеянный и самоуглублённый человек на свете. Помните, как он дал мальчику-лифтёру пенни, полагая, что сел в трамвай? Полдня он проводит в размышлениях и, кажется, совсем не замечает, где он и что вокруг него происходит. Кроме того, он невероятно скрытен. Он целыми днями просиживает над бумагами и картами, но стоит мне войти в каюту, как он тут же их прячет. Я твёрдо уверен, что он что-то замыслил, но до тех пор, пока мы вынуждены проходить вблизи портов, не откроет нам своих планов. Таково моё впечатление, и вскоре я узнал, что Билл Сканлэн держится того же мнения.

– Слушайте, мистер Хедли, – сказал он как-то вечером, когда я сидел в лаборатории, исследуя результаты наших первых уловов, – как вы думаете, что на уме у нашего старика? Как по-вашему, что он такое затевает?

– Полагаю, – ответил я, – что мы займёмся тем же, чем занимался до нас „Челленджер“ и добрая дюжина других океанографических экспедиций, – откроем несколько новых разновидностей рыб, нанесём несколько новых данных на гидрометрические карты.