О Гриньке, о Саньке и немного о девчонках

И так вот всегда.

Кому охота похворать – не хворает, а кому страсть неохота – из больницы не вылазит.

Мать как-то порезала хлебным ножом палец на правой руке, так целый месяц охала. Палец неделю нарывал, неделю прорывался нарыв, а потом прорвался и две недели подживал.

Ежели бы у меня так-то.

Но у меня так не болит. А то бы я весь ходил в болячках.

Однажды, верно, и у меня вскочил чирей. Огромный такой. Но бестолковый. Выскочил не на пальце и не на ноге, а на шее. Нашёл тоже место. Какой от него прок на шее-то? Только учителям в школе радость. Преподаватель по литературе посмотрел тогда на меня и многозначительно изрёк:

– И от фурункулов, оказывается, бывает польза великая.

После урока он подозвал меня к столу и всё внушал, что чирей-де трогать никак нельзя, а резать и тем более. Что яблоку необходимо назреть, тогда оно упадёт само.

Но я не послушался совета и тут же сходил в больницу. Охота больно сидеть на уроках истуканом.

– Разрезал всё ж таки? – строго спросил учитель на другой день, когда я обернулся на заднюю парту.