На линии огня

– Приговор вынесен, ждем оглашения.

– Наконец-то.

– Следующий раз сам будешь делать, зануда.

– Да уж сделаю – и получше тебя.

Подрывник неторопливо прижимает горящий окурок к концу шнура – сперва одного, потом другого.

– Поехали в Пенхамо[25].

Шипит и дымится порох, а напарники удаляются на корточках, как гуси. Стрельба к этому времени уже немного стихла, и только через равные промежутки времени из церкви и соседнего дома по площади и главной улице бьют пулеметы. Весь вечер, каждые четверть часа, как по хронометру, на позиции франкистов прилетала мина, но сейчас обстрел прекращен, потому что республиканская пехота придвинулась чуть ли не вплотную.

– Вот идет Маноло, – произносит Панисо, оборвав отсчет.

И с этими словами падает ничком, зажмуривается, обхватывает ладонями затылок, открывает рот, чтобы от взрывной волны не лопнули барабанные перепонки. Рядом валится Ольмос.

Звучит оглушительное «пу-у-м-ба».

Да уж, Маноло пришел так пришел. От глухого эха двойного взрыва, пронесшегося по улице вдоль домов, вздрагивает земля, вылетают стекла в окнах, сотрясаются уцелевшие стены, над которыми, перемешиваясь с едким черным дымом, поднимаются тучи цементной пыли.