Львы Аль-Рассана

Джеана терпеть не могла плакать. «Смех и слезы, – говаривал Исхак, – ближайшие родственники». Это не было наблюдением лекаря. Об этом ему сказала его мать, а той сказала ее мать. Народ киндатов выживал на протяжении тысячи лет; они накопили эту народную мудрость и носили ее с собой, подобно дорожному багажу, который, пусть и сильно потрепанный, всегда был под рукой.

Поэтому Джеана боролась со слезами, сидя верхом на черном коне Родриго Бельмонте, пока они ехали на восток под лунами, предсказывающими ей путешествие, на фоне летних звезд. Человек, с которым она ехала, хранил благословенное молчание, пока они не достигли лагеря и не увидели, что там уже побывали мувардийцы.

Для Альвара бо́льшая часть огромного напряжения этой ночи проистекала из ощущения, что он безнадежно отстает от событий. Он всегда считал себя умным. Собственно говоря, он знал, что умен. Проблема заключалась в том, что события, происходящие сегодня ночью в Аль-Рассане, так далеко выходили за рамки его опыта, что его ума оказалось недостаточно для понимания того, как с ними справляться.