Македонский

Я рассчитывал на другой ответ. Ладно. Похоже с ядерной бомбой облом, а я раскатал губу.

Аристотель же пребывал в эйфории от услышанного, то и дело повторял, что он верил и знал, а я закрепил его веру и доказал, что старик прожил жизнь не зря. Я же уставился на чашу, наполненную маслинами, стоявшую на столе рядом с кроватью. Задумался.

– Слышь, старый, так кто меня отравил? Антипатр?

– Это не важно… – сказал Аристотель. – Не понимаешь, что здесь происходит, какая идет игра? Ты породил гидру. Если отрубить у нее голову, то на ее месте вырастет другая, поэтому казнь Антипатра ничего не решит, а поспешность приведет к бунту, а это меньше всего нужно нам.

– Нам? – от возмущения я закашлялся. – Мы это Николай Второй?

– Нам, Александр! – с легкостью повторил старик.

Мы долго смотрели друг другу в глаза.

– На утро назначен совет и тебе надо выспаться, прежде чем солнце покажется на небосводе, – Аристотель было двинулся к дверям, но остановился, бросил взгляд на разбитую чашу в дальнем углу комнаты, ту самую в которой подали вино. – И еще, не груби с вином, оно сыграет дурную шутку… – старик еще с минуту молча постоял у двери, затем отодвинул засов и вышел, махнув рукой на прощание.