Девушка жимолости

Джин понимала: однажды они доберутся до конца этого разговора. И что тогда? И если дойдет до дела, кого она выберет – Тома Стокера или Хауэлла? Есть ли у нее право на этот выбор? Если она его сделает, то отвернется не только от мужа, но и от Иисуса. Выбрав Тома, она станет отступницей.

Она спустилась за ним с крыльца, потом свернула за школу. Сердце колотилось, внутри словно трепыхалась рыбка. Они пересекли школьный двор – квадрат засохшей грязи с выступавшими из нее блестящими древесными корнями. Еще не стемнело, но енот уже вышел на промысел и возился с каким-то коричневым огрызком – то ли яблока, то ли бутерброда.

– Помнишь, как я тебя здесь поцеловал? – неожиданно спросил Том.

Порыв ветра закрутил вокруг их щиколоток пыльное облако. Ветер был холодный – первое дыхание приближающейся зимы. Джин не ответила. Не потому, что не помнила. Просто не знала, что сказать.

– Кажется, это было слишком давно, – вздохнул он.

– Я помню.

Он остановился, повернулся, внимательно посмотрел на нее.

– Это был праздник весны, – проговорила наконец она после бесконечно затянувшегося молчания. – Тогда Хауэлл сделал ставку на мой букет.