Такой забавный возраст

На крыльях успеха, вызванного сенсационным кормлением грудью на сцене, Аликс пронеслась через границу штата Пенсильвания в свой новый дом – и через третий триместр. В последний нью-йоркский день Аликс устроила для ассистентки и стажерок крошечную прощальную вечеринку в тесном офисе, где все было уже упаковано для переезда, наснимала кучу фотографий, но в интернете их не выставляла. Ни в блоге, ни в социальных сетях, ни в переписке с командой Клинтон она и словом не обмолвилась, что покидает Нью-Йорк. Как только она им понадобится – сядет в поезд, и вот она уже здесь. Пока Аликс пишет свою книгу, пускай все думают, что она в Нью-Йорке. Когда девочки подрастут, она сможет приезжать чаще.

А потом, в Филадельфии, после недолгих – всего пять часов – родов на свет появилась Кэтрин Мэй, и ее личико мгновенно сделалось похожим на материнское. И, глядя в это крошечное, сморщенное, растерянное личико, Аликс подумала: А знаешь что? Здесь все будет хорошо.

Так оно и вышло. Вернулись все эти не-нью-йоркские детали, мелкие, но яркие: теперь у нее была машина, в которую с легкостью умещались все покупки, билет в кино стоил не четырнадцать долларов, а десять, и жила она на усаженной деревьями тенистой улице в трехэтажном красновато-коричневом особняке (семь минут пешком до Риттенхаус-сквер[3]) с внушительным мраморным парадным крыльцом и очаровательной кухней на втором этаже. В кухне было полно просторных рабочих поверхностей, а стол на шестерых, под большой люстрой, словно бы выглядывал на улицу, потому что располагался в эркере. По утрам, пока разогревались блинчики и варились яйца, Аликс с детьми могла сидеть в этом эркере и смотреть, как люди внизу выгуливают собак или как ездит туда-сюда мусоровоз. Отмечая такие вещи и осознавая их ценность, Аликс всякий раз ощущала крошечный всплеск радости и вслед за этим – мучительное желание показать их хоть кому-нибудь. Подругам. Стажеркам из «Собственного почерка». Незнакомцу на грязной платформе нью-йоркской подземки.