Дочь нечестивца

Нейт задыхалась, мотала головой из стороны в сторону. Глаза жгли злые слёзы. Она чувствовала на зубах скрип песка. Негр задрал набедренную повязку и под мерзкий хохот товарищей, столпившихся в ожидании своей очереди, вонзился мощным, вышибающим дух толчком. Нейт закричала, и этот крик был встречен одобрительным улюлюканьем. Кровь, липкая и горячая, потекла по бедру. Каждое движение причиняло боль. Нейт ничего не видела из-за бегущих по щекам слёз. Её словно придавило огромным гранитным блоком из тех, что используют при строительстве пирамид.

Спихнуть с себя насильника Нейт не могла, но, извернувшись, потянулась к его лицу, пытаясь расцарапать кожу или даже выдавить глазные яблоки. Взвыв, рассвирепевший разбойник отвесил ей такую пощечину, что она чудом не лишилась сознания.

– Сказали же не портить товар, – прошипел один из бандитов, останавливая кулак, занесённый для нового удара, но было поздно – на щеке Нейт расцветало огромное буро–фиолетовое пятно.

– Не хочешь по-хорошему? – зарычал разъярённый негр, не прекращая быстрых беспорядочных движений. – Для меня ты всего лишь мясо. А знаешь, что делают с мясом? – с этими словами он оскалил свои треугольные зубы и, наклонившись, словно хищник, впился в нежную кожу девушки там, где шея переходила в плечо. Дергаясь в судороге оргазма, он сжимал и сжимал свои страшные челюсти, и несчастной казалось, что её едят заживо. Когда, удовлетворённый, африканец наконец поднял голову, она с ужасом заметила на его губах кровь.