Бандит-4. Некромант
Ну а закончил я выступление опять же балладой Семеновой, которую как мог перевел на всеобщий:
- Лютни, звените
- Сами собой,
- В битву зовите,
- На последний смертный бой!
- Гибнуть бесславно
- Не захотим!
- В битве неравной
- Наши плечи мы сплотим.
- Певчие стрелы
- Грянут в щиты…
- Остервенело
- Перекошенные рты…
- Лязгнут секиры,
- Сладится бой…
- С бранного пира
- Не вернуться нам с тобой.
- Выпьем же, братья,
- Чашу до дна!
- Всем нам хватит
- В ней багряного вина.
- Пусть и укроет
- Снег нашу рать,
- Честь у героев
- Никому не отобрать.
В оригинале было не «лютни», а «гусли», но само собой понятно – в этом мире никакими гуслями и не пахло. Лютня – это понятно.
Впрочем – «закончить» – это я погорячился. Меня не отпускали еще минут сорок. Каждый раз, когда я заканчивал петь и играть, меня уговаривали, угощали, кидали монеты – густо кидали, как жертву капризному божку – и я снова играл и пел, хотя уже прилично устал.
Когда ты вкладываешь душу в свою музыку, то непременно устаешь. Выгораешь, опустошаешься. Вероятно, еще и поэтому многие музыканты пьют или подсаживаются на всякую «дурь». Выгоревшую в душе лакуну надо ведь чем-то заполнить. Кто-то заполняет эту дыру спиртным, кто-то наркотой, сексом, а кто-то ударяется в религию. Но нет никого, кроме тупых ремесленников от музыки и безголосых шоуменов, кто бы не выгорал душевно после того, как вложился своими эмоциями в исполняемую ими мелодию. Это нормально. И это опасно.