Лучезарная

Кира помедлила: она заметила стаю ласточек, летящих по небу, окрашенному в розовый цвет.

– Я спрашиваю: «Почему Благословенные никогда не позволяют женщинам вести караван? Они ведь работают наравне с мужчинами». Или: «Почему Благословенные моют руки после торговли с представителями других королевств? Эти люди ведь не грязнее нас». А мама плачет: «Куда же делась моя Кира? Кто эта циничная девочка, плюющая на заветы родины и сомневающаяся в решениях старших? Неужели мир любит тебя крепче, чем кровная семья? Неужто теперь мир укрывает тебя по ночам и наполняет твой живот козьим молоком? Где моя Кира?» А я заверяю ее: «Я все еще здесь, мама», – но это не так! – Кира проглотила всхлип. – Я далеко, Тарисай. От всех них. И чем больше я узнаю о мире, тем сильнее отдаляюсь. Я больше не знаю, где мой дом.

Я взяла ее за руку. Мы сидели в тишине и наблюдали, как облака становятся фиолетовыми, а в городе постепенно зажигаются огни – словно золотые молитвы во тьме.

Я не была Помазанницей, и моя циновка находилась далеко от помоста Дайо. Но каждую ночь, когда взрослые уходили отдыхать, оставляя нас без присмотра, я смиренно играла роль Дарительницы Снов, популярной среди советников принца.