Палые листья лета

К удивлению и бессильному возмущению Санайи, к ней не допустили не только Дениз, но даже Эмильену. Мало того, роскошное платье, на которое было потрачено немало папиных денег и их с мачехой нервов, осталось висеть в гардеробной. Вместо сонма щебечущих подружек, горничных и куафёров, к обряду бракосочетания невесту готовила всё та же гоблинша, даже не назвавшая своего имени, отчего мысленно получила прозвище «Ведьма». Хотя, вполне возможно, что и не зря.

Ведьма-гоблинша бесцеремонно раздела свою жертву догола, загнала её в горячую-прегорячую ванну, благоухающую, как луг к вечеру погожего сенокосного дня, продержала её там Тогритт* знает сколько времени, периодически окуная с головой и нараспев приговаривая какие-то заговоры. Потом натёрла едкой вонючей грязью и заставила так стоять, пока грязь не высохнет.

– Послушайте, милейшая, – робко попыталась сопротивляться Санайя, пока её обмазывали, – боюсь, унюхав такое, от меня разбегутся не только жених и приглашённые гости, но и всё окрестное зверьё.