Банкир

Он решительно закрыл рот, как будто закончил речь, но через несколько секунд, в течение которых вся огромная толпа смотрела, как Сэнд-Кастл, освещенный солнцем, вымахивает легким галопом к месту старта, почти благоговейно произнес:

– Это великий конь. Великий.

По-моему, первый раз за весь день у него вырвалось непроизвольное замечание. В дрогнувшем голосе послышался неподдельный энтузиазм.

– Он выглядит великолепно, – согласился я.

Кальдер Джексон улыбнулся, как будто терпеливо снисходя к моим поверхностным суждениям, не сравнимым с глубиной его знаний.

– Он должен был выиграть дерби, – сообщил он. – Его прижали к ограде, он не сумел вовремя высвободиться.

Мое место подле великого человека заняла Беттина, которая взяла его под руку и сказала:

– Дорогой Кальдер, давайте пройдем поближе, там вам будет виднее, чем отсюда из-за спин.

Она одарила меня легкой фотогеничной улыбкой и потянула своего пленника за собой вниз по ступеням.

В гуле, что превратился в рев, скакуны преодолевали дистанцию в полторы мили; длиннее, чем в скачке «2000 гиней», такой же длины, как в дерби. Ко всеобщему унынию, Сэнд-Кастл со своим жокеем в алом и белом никакой сенсации не вызвал и был только пятым, когда участники состязания вышли на последний поворот. Вид у Дисдэйла был такой, будто его сердце сию минуту разорвется.