Али и Нино

Я соскочил с коня и опустился на ступени террасы. Конверт был мягкий, белоснежный и благоухающий. Я нетерпеливо вскрыл его. Крупным детским почерком на листе было написано: «Дражайший Али-хан! Внезапно началась война, и нам приходится вернуться в Баку. Я не успела тебя предупредить. Не сердись. Плачу, люблю тебя. Лето скоро кончится. Приезжай скорей за мной следом. Жду тебя, тоскую. В дороге буду думать о тебе. Отец полагает, что мы победим и война быстро завершится. У меня от всей этой неразберихи голова идет кругом. Сходи, пожалуйста, на базар в Шуше и купи мне ковер, а то я так и не собралась. Мне нужен с узором из разноцветных конских голов. Целую тебя. В Баку наверняка будет ужасно жарко. Твоя Нино».

Я сложил письмо. Собственно, все было в порядке. Вот только я, Али-хан Ширваншир, как глупый мальчишка, очертя голову вскочил в седло и поскакал в долину, вместо того чтобы, как полагается, пойти к городскому голове и поздравить его с началом войны или, по крайней мере, в какой-нибудь мечети Шуши вознести молитвы о даровании победы царской армии. Я сидел на ступенях террасы, уставившись в пустоту. Какой же я дурак. Что же оставалось делать Нино, как не послушно уехать вместе с родителями домой и просить меня как можно быстрее вернуться следом за ней? Разумеется, когда в стране начинается война, девушка должна сначала встретиться со своим возлюбленным, а не писать ему благоуханные письма. Но в нашей стране не было войны, война шла в России, а это мало касалось нас с Нино. И все же я злился: на старика Кипиани, который так спешил попасть домой, на войну, на гимназию Святой царицы Тамары, где девушек не учат вести себя надлежащим образом, и прежде всего на Нино, ведь она просто взяла и уехала, в то время как я, забыв о долге и достоинстве, кинулся к ней. Я перечитывал и перечитывал ее письмо. Внезапно я выхватил кинжал, взмахнул рукой, клинок блеснул на солнце и вонзился в ствол соседнего дерева, издав звон, напоминающий рыдание.