Камень погибели

Впрочем, не исключено, что Дэ Шань, он же господин Цза́го́си, всего лишь хотел сделать ему изысканный комплимент. Вот только поди разберись за пышными словами, комплимент это был или очередной змеиный укус. Потому и недолюбливал старый вояка всех этих ученых, этих образованных сюца́ев и цзи́ньши[11], что в разговоре с ними никогда не понятно, на что они намекают. Куда проще со своим братом солдатом – там все прямо и честно. Высказал критику в адрес начальства – получил пулю в лоб. А тут что? Хвалит он, критикует, просто издевается – поди пойми.

Одним словом, что бы там ни имел в виду Дэ Шань, видно, что он дерзок и самонадеян. Почему, скажите, все талантливые дерзки и свободолюбивы, а все покорные – тупы и ограничены, и таланта их хватает только на воровство и грабежи? Насколько было бы проще, если бы все обстояло наоборот!

Возвращаясь к Дэ Шаню, можно сказать, что ритуал он, конечно, знает, но почему-то не считает нужным ему следовать. Почему? От всегдашней ли иностранной грубости, или это какая-то особенно хитрая тактика? В любом случае, уже сейчас ясно, что разговор предстоит непростой. Впрочем, неважно. Как говорили древние, нет разницы, какой масти кошка – лишь бы ловила мышей. Если Загорский поймает предназначенную ему мышь, ему можно будет все простить и даже отпустить живым и здоровым на все четыре стороны. Правда, в этом Юань Шикай еще не был уверен, над этим еще предстоит поразмыслить…