Моя чужая жизнь

– Дорогая, ну что ты?

– Я… – Лика зажала ворот блузки, не решаясь расстегнуть пуговицы. – Я в порядке. Не надо осмотр.

– О чем ты говоришь? – Кирилл Андреевич сел рядом и взял ее пальцы в свои. – Нервничаешь? Это нормально. Я тоже перепугался. Ты уже почти год чувствовала себя хорошо после операции, а сегодня, Мария Владимировна сказала, задыхалась. А потом и вовсе в обморок упала.

Он осторожно отвел руки Лики в сторону и стал расстегивать ее блузку. «Спокойно! Без паники, – успокаивала она себя, – Он трогает не меня, а свою жену. Это нормально, не дергайся». Хотя ничего нормального не было. Именно она, а не посторонняя женщина, чувствовала его прикосновения. Это было волнительно и очень приятно. Лике казалось, будто по телу пробегают электрические искры. Она закрыла глаза и мужественно до конца выдержала экзекуцию.

Улыбчивый доктор приложил к ее груди прохладный фонендоскоп (Лика пару месяцев работала санитаркой в больнице и знала, как эта штука с трубочками называется) и долго слушал ее сердце. А оно будто сошло с ума: то дрожало, как заячий хвостик, и тогда Лике хотелось кашлять, и возникало чувство страха, то редко ударяло о ребра. Она чувствовала, что обнаженные соски напряглись от холода и вызывающе торчали вверх. Кожа покрылась мурашками. Лика задерживала дыхание, вместо того, чтобы расслабиться и следовать просьбам доктора.