Одержимость

Домой еду, словно на Голгофу[1] взбираюсь. Так и кажется, что вот-вот наступит конец моей жизни и свободе. У подъезда замечаю знакомую машину и поворачиваю обратно к проспекту. Уже скрываюсь в арке, как кто-то хватает меня сзади.

– Елизавета Васильевна, вы куда?

Резко сбрасываю чужие руки и отпрыгиваю в сторону. Поворачиваюсь: на меня в упор смотрит водитель Тавади. Его серые глаза как всегда серьёзны, суровый рот плотно сжат, покрытые легкой щетиной щеки провалились и кажутся темными пятнами на загорелом лице. Красивый парень, но холуй, готов на все, чтобы выполнить указание хозяина.

– Не твоё дело! Забирай босса и увози!

– Вы же понимаете, что он так просто не оставит вас в покое, – говорит тихо Кирилл, и тень ложится на его лицо.

– А что он мне сделает?

– Не подумайте о плохом. Арсен Николаевич такой человек: видит цель и идёт к ней.

– Значит, об меня обломает зубы.

– Вы так думаете?

Я вскидываю брови: этот прислужник надо мной смеётся? Но глаза водителя по-прежнему серьёзны. Кажется, в них навечно поселилась печаль.