Покуда я тебя не обрету

Джек помнил из маминых рассказов, что они там и жили с отцом, прямо в салоне; аккомпанементом всей их жизни служил стук колес проезжающих поездов. Мама называла это «спать на иголках» – когда времена были трудные, а между войнами так и было, жить было негде, и приходилось ночевать в тату-салоне. А еще «уснуть на иголках» означало, что хозяин салона умер – и умер прямо там; так случилось и с Алисиным отцом. Он «спал на иголках» во всех смыслах слова.

Мать Алисы умерла при родах, и отец – Джек никогда его не видел – вырастил ее в мире татуировок. Джек считал, что другой такой, как его мама, больше на свете нет – потому что у нее самой не было ни единой татуировки. Отец сказал ей, чтобы она не татуировала себя, пока не повзрослеет как следует и кое-что про себя не поймет; скорее всего, он имел в виду – не осознает, что́ в ней есть прочного, такого, что не меняется со временем.

– Так что раньше шестидесяти-семидесяти мне татуировка не светит, – говорила мама Джеку, когда ей не было еще и тридцати. – И пока я жива, ты тоже татуировок себе не делай.