Три комнаты на Манхэттене. Сборник

– Кто, отец?

– Нет, сын… Примчался сюда на велосипеде сразу же, как кончил работу. Думаю, что он получил записочку…

Записочку от Николь, черт побери! Никого не забыла, пришлось их Карле побегать по городу!

– …Он боялся возвращаться домой. Спросил меня вроде бы и не про себя, насчет парижской полиции, скоро ли она обнаружит в случае надобности человека… Я ему посоветовал не удирать, сказал, что через несколько месяцев все равно найдут…

Возможно, боксер вдруг почувствовал смутную тревогу, уж слишком невозмутимо спокоен был Лурса.

– Скажите, вы сами этим делом займетесь? Говорят, когда вы выступаете в суде, дело почти наверняка выиграно, только выступаете вы нечасто. Во всяком случае, если я понадоблюсь вам как свидетель… Конечно, у меня, как и у всех нас, грешных, были в прежние годы неприятности с полицией, но со времени последней амнистии я перед законом чист как стеклышко… Они и заикнуться об этом не имеют права.

Лурса не мог заставить себя встать и уйти. Он злился, что сидит здесь, слушает, и в то же время весь внутренне дрожал от возбуждения, как ребенок, которому рассказывают захватывающую сказку, и, как бы ни была она длинна, ему все мало.