Ада, или Отрада
Библиотека предоставила высокие декорации для незабываемой сцены Горящего Амбара; она распахнула свои остекленные двери; она сулила долгую идиллию библиомании; она могла бы стать главой в одном из старых романов на одной из ее собственных полок; оттенок пародии придал ее теме свойственную самой жизни комическую разрядку.
22- Сестра моя, ты помнишь гору,
- И дубъ высокiй, и Ладору?
- My sister, do you still recall
- The blue Ladore and Ardis Hall?
- Don’t you remember any more
- That castle bathed by the Ladore?
- Ma soeur, te souvient-il encore
- Du château que baignait la Dore?
- Сестра моя, все ль помнишь ты
- Ладорский замок, плеск реки?
- My sister, you remember still
- The spreading oak tree and my hill?
- Oh! qui me rendra mon Aline
- Et le grand chêne et ma colline?
- О, кто мне Джилль мою вернет,
- И старый дуб, ручей, и грот?
- Oh! qui me rendra, mon Adèle,
- Et ma montagne et l’hirondelle?
- Oh! qui me rendra ma Lucile,
- La Dore et l’hirondelle agile?
- Кто б нашей речью передал
- Ту прелесть, что он воспевал?
Они отправлялись на лодочные прогулки по Ладоре, плавали, следовали изгибам любимой реки, старались подобрать к ее имени новые рифмы; они взбирались на вершину холма к черным развалинам «Шато Бриана», где стрижи все так же кружат вокруг его башни. Они ездили в Калугу, на местные воды, и посещали семейного дантиста. Ван, листая журнал, услышал, как в соседней комнате Ада вдруг вскрикнула и отчетливо сказала: «чортъ» – чего никогда себе прежде не позволяла. Они пили чай у соседки, графини де Пре, которая безуспешно пыталась продать им хромую лошадь. На ярмарке в Ардисвилле им особенно понравились китайские акробаты, немецкий клоун и дюжая черкесская княжна, глотательница шпаг, которая начала с фруктового ножа, затем перешла к усыпанному самоцветами кинжалу и под конец заглотила громадную салями вместе с бечевкой и прочим.