Девушка из JFK

– Мне для этого притворяться не надо.

– Тем более! – восклицал Мики. – Тем более! Пусть видят в тебе своего Джизуса. Не позволяй им догадываться, что перед ними совсем другой Бог…

– Другой – это беспощадный?

– Другой – это с весами и со скребком. С весами, чтобы хорошенько все взвесить, и со скребком, чтобы счистить со своего благого мира приставшие к нему нечистоты. Грязь не подлежит прощению, Бетти. Грязь подлежит уборке.

Нужно сказать, что в результате произведенного нами «взвешивания» грязью обычно оказывались заказчики, а не заказанные. В таких случаях мы красиво упаковывали улики и анонимно пересылали их в полицию. Там, как правило, наши клиенты раскалывались на первом же допросе и получали по заслугам. Но время от времени приходилось заниматься уборкой мусора и нам самим. Я не испытывала по этому поводу никаких угрызений совести – напротив, всегда приятно сознавать, что мир стал чище благодаря твоей работе.

Мой Бог родился в квартале Джей-Эф-Кей, где не приживались ни жалость, ни прощение. Он точно знал цену любому страданию и умел отличать глупость от злого умысла. А еще Он знал, что боль никогда не бывает красивой или полезной. Боль отвратительна и нестерпима, а страдание не учит добру и уж тем более не очищает душу, но лишь умножает грязь. Бог из квартала Джесси Каган видывал виды, привык платить по счетам и ничем не напоминал крестного страдальца Джизуса, оптом и в розницу отпускающего грехи вонючим фалафельщикам.