Одна птичка начирикала

– Фрекен, коляска-то ваша совсем плоха. Да и в грязи намертво застряла. Коли вытащите ― так совсем развалится.

Признать правоту старика-лавочника не позволяло упрямство и злость на то, что все сложилось именно так.

– Так и будете возиться? Или на подмогу кого позвать?

Руки были грязные, два ногтя сломались, а в ботинках булькало жидкое нечто.

– А лучше оставьте-ка вы эту рухлядь. Я у вас ее куплю, буде так угодно. За седло, скажем. И вы можете на коне скакать себе дальше.

Старик вытянул шею в ожидании ответа. Оставив ненавистную коляску, я села на груду камней и опустила руки. Во всех смыслах.

– Делайте, что хотите. Отдам коляску за хорошее седло.

– Ага, фрекен, ― обрадовался лавочник. ― Вы подождите, я за ним сбегаю.

Пока он ходил, я лениво осматривала унылый пейзаж вокруг, мерзкое серое небо и чахлые кустики вдоль дороги, и размышляла об обстоятельствах, которые поставили меня в такое жалкое положение. Мои родители, младший брат или мое нежелание жить как все люди.