Последний магнат

Стар проводил ее.

– Благодарю за танец, – сказала она. – А теперь – прощайте.

И чуть не бегом ушла за стол.

Стар присоединился к нашей компании, к элите отборной и сборной – с Уолл-стрита, с Грэнд-стрита, из виргинского захолустья, а также из Одессы. Все с воодушевлением говорили о лошади, отличившейся на бегах, и мистер Маркус говорил воодушевленней всех. Для еврея страсть к лошадям – это символ, подумалось Стару. Издавна ведь было: казак – конный, еврей – пеший. А теперь и у еврея лошади, и это наполняет его чувством необычайного благополучия и силы. Стар сидел, делая вид, что слушает, и кивая подтверждающе, а сам не спускал глаз со стола за колоннами. Если бы все не происходило так естественно, включая путаницу с поясом, то он бы заподозрил тонкую инсценировку. Но поведение Кэтлин невозможно подделать. Вот и сейчас она опять ускользает – по кивкам и жестам видно, что прощается с соседями, уходит, ушла.

– Вот и убежала Золушка, – сказал Уайли Уайт злорадно. – А с туфелькой просят адресоваться в фирму «Королевская обувь». Южный Бродвей, восемьсот двенадцать.