Последний магнат

– Вы не все обо мне знаете, – проговорила она наконец.

– Вы замужем, что ли? – сказал он уже нетерпеливей. – Это к нашей встрече не имеет отношения. В ней нет ничего тайного. Если у вас муж, приходите вдвоем.

– Я… я никак не могу.

– Но почему же?

– Даже сейчас вот говорю с вами и глупо себя чувствую. Но ваша секретарша настаивала – я уж подумала, не обронила ли что-нибудь в воду, а вы нашли.

– Я очень прошу вас уделить мне пять минут.

– Хотите снимать меня в фильме?

– Нет, я не за тем.

Молчание, такое длинное, что он решил – она обиделась.

– Где же с вами увидеться? – спросила она внезапно.

– А на студии? Или дома у вас?

– Нет, лучше в другом месте.

И неожиданно он стал в тупик: какое назвать место? Домой пригласить? В ресторан? В коктейль-бар? Где встречаются люди? Не в доме же свиданий?

– В девять часов где-нибудь, – сказала она.

– Боюсь, что в девять не удастся.

– Тогда не нужно.

– Хорошо, пусть в девять. Но давайте неподалеку от студии. На Уилширском бульваре есть кондитерская…

Было без четверти шесть. В приемной ожидали двое, они являлись ежедневно в это время, и каждый раз их просили прийти завтра. Дело было не столь существенным, чтобы заняться им немедленно, несмотря на одолевавшую в этот час усталость, и не столь маловажным, чтобы вовсе отмахнуться от него. И, снова отложив прием, Стар посидел за столом неподвижно, думая о России. Вернее, о фильме про Россию, обсуждение которого займет сейчас тридцать безрезультатных минут. О России, он знал, тьма сюжетов, не говоря уже про Главный Сюжет, – и у него целая бригада больше года была занята разысканиями и созданием сценариев, но все получалось не то. Стар чувствовал: об этом можно сказать масштабно, крупно, языком Американской революции, а выходило иначе, упиралось в неприятные проблемы. Он считал, что относится к России по-справедливому, – картину он хотел поставить самую доброжелательную, но оборачивалось это лишь тугой головоломкой.