Чикатило. Зверь в клетке

Горюнов поднялся из-за стола, направился к двери. Следом потянулись остальные. Только Ковалев остался сидеть на своем месте, постукивая ручкой по столешнице.

Последним шел Липягин.

– Эдик, – окликнул Ковалев. – Задержись.

Липягин прикрыл дверь, вернулся к столу. Ковалев кивнул на место Горюнова.

– Что думаешь?

– Новая метла метет по-старому, – пожал плечами Липягин.

– Заговорил по-другому. Силу почувствовал, сука!

– Это на совещании, – махнул рукой Липягин. – Может, тебе с ним наедине поговорить, а, Семеныч? По-свойски. Он вроде попроще Кесаева будет. Хороший повод с московскими замириться.

– Так он врио[3]. Чего мне с ним договариваться, если завтра из Москвы какого-нибудь нового Кесаева пришлют?

– Может, пришлют, а может, и не пришлют. Нет ничего более постоянного, чем временное, сам знаешь.

– Блядь, – с досадой в голосе выругался Ковалев, – скорей бы уже все это закончилось…

Горюнов сидел над материалами дела, когда в дверь осторожно постучали. Тут же, не дожидаясь ответа, вошел Ковалев. Горюнов как бы невзначай перевернул документы на столе текстом вниз и с радушной улыбкой поднялся из-за стола.