Сожжение

– Кто там толкается? – кричит какая-то тетка. – Прекратите!

– Этой хиджре [1] обязательно в нашем вагоне чухаться? – шипит продавец арахиса, будто у меня ушей нет.

Для таких, как я, все непросто, даже какой-то час в поезде. Мои груди – из тряпок. Ну и что? Найдите во всем городе хоть одну женщину, чтобы была настолько женщиной, как я.

Сквозь толпу пробирается безногий нищий на доске с колесами, едет прямо по ногам.

– Подайте монетку, – ноет он. На него орут:

– Куда прешь?

– Слепой, что ли?

– Куда мне встать, тебе на голову?

Наконец он огрызается:

– Давай я тебе ноги отрежу, посмотрим, как ты запрыгаешь!

Все это вызывает у меня совершенно неудержимый смех. Вот за что я люблю местные поезда. Можно сжечь целый поезд, но нам все равно надо добираться до работы, до учебы, до семьи – если таковая имеется. Каждый местный поезд – он как кино. В вагоне я смотрю на лица, жесты, слушаю голоса, перебранки. Благодаря им учатся такие, как я. Когда поезд раскачивается, набирая скорость, ветер треплет мне волосы, я хватаюсь пальцами за потолок, выпрямляюсь и делаю растяжку, чтобы подготовиться к занятиям у мистера Дебната.