Заповедник и другие истории. Сборник

Вдруг слышу:

– Пистолеты настоящие?

– Подлинный дуэльный комплект системы Лепажа.

Тот же голос:

– Лепажа? А я думал – Пушкина.

Объясняю:

– Пистолеты той эпохи. Системы знаменитого оружейника Лепажа. Пушкин знал и любил хорошее оружие. У него были такие же пистолеты…

– А калибр?

– Что – калибр?

– Меня интересует калибр.

– Калибр, – говорю, – подходящий.

– Чýдно, – вдруг успокоился турист.

Пока моя группа осматривала домик няни, Виктория Альбертовна шептала:

– Вы хорошо излагаете, непринужденно… У вас какое-то свое отношение. Но иногда… Я просто в ужасе… Вы назвали Пушкина сумасшедшей обезьяной…

– Не совсем так.

– Я вас очень прошу – сдержаннее.

– Постараюсь.

– А в целом – неплохо…

Я стал водить экскурсии регулярно. Иногда по две за смену. Очевидно, мною были довольны. Если приезжали деятели культуры, учителя, интеллигенция – с ними работал я. Мои экскурсии чем-то выделялись. Например, «свободной манерой изложения», как указывала хранительница Тригорского. Тут сказывалась, конечно, изрядная доля моего актерства. Хотя дней через пять я заучил текст экскурсии наизусть, мне ловко удавалось симулировать взволнованную импровизацию. Я искусственно заикался, как бы подыскивая формулировки, оговаривался, жестикулировал, украшая свои тщательно разработанные экспромты афоризмами Гуковского и Щеголева. Чем лучше я узнавал Пушкина, тем меньше хотелось рассуждать о нем. Да еще на таком постыдном уровне. Я механически исполнял свою роль, получая за это неплохое вознаграждение. (Полная экскурсия стоила около восьми рублей.)