Шанс на счастье

И вот теперь Кати больше нет. А с ней ушла и его свобода. Хорошо, что Аля отказалась его принять обратно в неволю. Он ей за это был искренне благодарен. Но теперь он бомж. Здесь, в квартире зятя, напоминавшей ему фабричный цех – стиль лофт, объяснила ему внучка, – он в своих клетчатых шлепанцах и махровом халате поверх синих треников с лампасами чувствовал себя неуместным, нелепым, инородным и, сидя в гостиной перед телевизором, ощущал, что портит собой тщательно продуманный интерьер.

Он пробовал было надевать рубашку с галстуком, но в галстуке ощущал себя еще нелепее. Маша привезла ему собранные Алей вещи двадцатилетней давности, про которые он и думать забыл. От них пахло затхлостью и нафталином, и все, включая нижнее белье, было ему мало. Зачем Аля все это хранила? Зачем потом собирала? Выбросила бы на помойку – и дело с концом. Нет, вспомнил он, Аля не могла. Деревенская девочка, носившая после войны сшитые из старой мешковины трусы, подвязанные проволокой, не могла выбросить добротные малоношеные вещи без дыр и пятен. Выросшая в городе Катя не могла понять эту Алину трясучку над каждой тряпкой и раздавала ненужные вещи направо и налево. Аля всегда возвращалась от Кати с ворохом одежды, которую потом приспосабливала для себя и дочери, за глаза осуждая Катю за транжирство. Аля все время осуждала за что-нибудь Катю. Наверное, она просто завидовала Кате, которой все давалось без особых усилий. Катя, казалось, просто принимала дары от благосклонной к ней судьбы.