Когда шатается трон

– Улыбаться-то зачем?

– Чтобы зарезать ловчее. Улыбка размягчает. Если ты с мрачной рожей на врага прёшь, он настораживается, а если с улыбкой, дружески руки раскинув, то он удара не ожидает, и ты ему перо снизу, под ребра суёшь как в масло, в самое сердце. Вот так… Так урки жертвы свои режут. Учись, они мастаки в деле душегубства, куда до них десанту, те в рукопашку в открытую шли, ленточки от бескозырок закусив. Так, Кавторанг?

– Так. Ходили и резали. Только улыбочки фрицам не строили – долбали чем ни попадя, а то и зубами рвали. Но Крюк прав: оружие своё показывать врагу не следует – поигрывай сапёрной лопаткой, внимание отвлекая, а бей финкой с левой руки или между ног сапогом. Рукопашка – не дуэль, там секундантов нет, там все средства хороши.

– Работаем…

– Здравствуй, Нугзар, проходи, давно у меня не был.

– Здравствуйте, дядя Иосиф.

Сел Нугзар, переводит взгляд с живого товарища Сталина на его портрет. На портрете дядя Иосиф на трибуне стоит, большой, сильный, в белом кителе, а в жизни как будто высох, как старое дерево – в морщинах весь, глаза усталые.