Глубокие воды

Трикси привыкла к тому, что мамы частенько не бывало дома. Так происходило почти всю ее жизнь.

– Может, поиграем в скрэббл?[19] – предложил Вик.

Трикси подняла на него взгляд, раздумывая. Ее обласканное солнцем овальное личико вдруг напомнило Вику желудь, блестящий новенький желудь, только что упавший с дерева: его заостренным кончиком был подбородок Трикси, а шляпкой – прямая челка и ровные, недавно подстриженные волосы, доходившие до середины ушей.

– Давай! – наконец сказала Трикси, вскочила на ноги и сняла с книжной полки коробку с игрой.

Зазвонил телефон. Вик снял трубку.

– Вик, я буду дома где-то в восемь, – сказала Мелинда. – Ты поешь, если хочешь, но я кое-кого приведу в гости – если ты не возражаешь, – с трудом договорила она, и он понял, что она уже в подпитии. – Ладно?

– Ладно, – ответил он. С кем она придет, он тоже понял. – Хорошо, увидимся.

– Пока.

Он повесил трубку.

– Мама будет только через час, детка, – сказал Вик. – Есть хочешь?

– Не хочу, – ответила Трикси.

Трикси любила есть с ними. Она могла ждать часами – хотя у Вика крайним сроком для нее было девять вечера, – чтобы поужинать вместе с ними. Обычно они садились за стол примерно в половине девятого. Сегодня так не получится, подумал Вик. Он заставил себя сосредоточиться на игре. Чтобы немного выравнять счет, он делал один ход на два хода Трикси. Пишет она уже грамотнее, чем ее мать, отметил про себя Вик, но говорить об этом Трикси было бы, по его мнению, непедагогично. Вик научил ее читать, когда ей было три года. Они уже вовсю играли вторую партию, Трикси успела уплести шоколадный пончик с кетчупом и почти совсем стемнело, когда Вик услышал, что к дому подъезжают две машины.