Паническая атака на улице Гашека. История всех моих кризисов

Вернемся к истории любви. Однажды летом (как раз тогда, когда Даша, не сказав маме, проколола нос и покрасила волосы в розовый, чтобы стать эмо) она познакомилась с компанией взрослых парней. Ей было пятнадцать, им по двадцать – двадцать пять лет. Она влюбилась в Максима, у них закрутился роман, случился первый секс (хотя не удивлюсь, если рассказы Даши о сексуальных похождениях были просто фантазиями, чтобы казаться крутой в глазах подруг, – по крайней мере, я делала так), а потом он куда‐то пропал. Не отвечал на эсэмэски и звонки. Адреса его она не знала, потому что встречались они на улицах или на вписках. Роман случился в июле, в августе мы съездили в лагерь в Крым, а осенью начали дружить заново после «Мась, ты как?».

В сентябре Даша встретила их общую с Максимом подругу, которая сказала, что знает номер телефона его бабушки. Даша его записала и, когда мы в очередной раз встретились, попросила меня позвонить. Я очень стеснялась, репетировала речь, но набрала номер.

Бабушка сначала отнеслась ко мне с подозрением, но в итоге все рассказала: Максима посадили в тюрьму за хранение наркотиков, потому что нашли у него гашиш. Оказалось, что его сдал друг Артур, которого Даша тоже знала, – они были из одной компании. Бабушка оставила адрес тюрьмы, в которой сидел Максим, чтобы Даша могла написать ему письмо. Когда я повесила трубку, то следующее, что мне пришлось делать, – успокаивать Дашу. Мы звонили из моего дома, телефон стоял в кабинете отца. Слушая разговор, она поняла, что случилось, села на пол и заплакала. Мне было сложно понять ее драму, да и сейчас трудно. Объясняю себе это лишь тем, что нам было по шестнадцать лет и даже легкая влюбленность могла обернуться трагедией в трех актах. Не думаю, что Даша его действительно любила, и вряд ли сейчас, вспоминая парня Максима, она глубоко вздыхает в своих шикарных апартаментах на Kensington High Street[7].