Улица Светлячков

Повисла тишина. Затянувшись в последний раз, Талли потушила сигарету. Они с Кейт ужасно разные – будто бы составлены из одних контрастов, совсем как залитое лунным светом поле перед домом, – и все же с ней так просто. Талли едва не заулыбалась – и это сегодня-то, в худший день ее жизни. Такое что-нибудь да значит.

Они просидели на крыльце почти час, то говорили, то просто слушали тишину. Ничего важного не обсуждали – никаких больше секретов, обычная болтовня.

В конце концов, когда Кейт зевнула, Талли поднялась на ноги:

– Пора мне валить.

Они вместе дошли до конца подъездной дорожки. Кейт остановилась у почтового ящика.

– Ну пока.

– Пока.

Талли на мгновение замешкалась, чувствуя себя ужасно неловко. Ей хотелось обнять Кейт на прощанье, может, даже прижать к себе покрепче и объяснить, что без нее эта ночь была бы куда ужаснее, – но она так и не решилась. Проявлять уязвимость опасно, уж этому мать ее научила, а унижения ей на сегодня хватило, больше не вынести. Развернувшись, она пошла к дому. И, едва оказавшись внутри, отправилась прямиком в душ. Пока плети горячей воды хлестали ее по плечам, она думала обо всем, что случилось, – обо всем, чему она позволила случиться, просто потому что хотела сыграть крутую девчонку, – и плакала. А потом выключила воду, выключила слезы, тут же застрявшие тугим комом в горле, и, собрав все воспоминания об этом вечере, затолкала их в дальний угол подсознания – туда же, где хранила детские воспоминания о матери, раз за разом бросавшей ее. И дорогу к ним постаралась поскорее забыть.