Дорога в Рим

– Считай, что не зря спас мне шкуру в Александрии! Теперь квиты!

Конский гребень на шлеме Петрония срезало вчистую, зато под шлемом сияла ухмылкой физиономия без малейшей царапины.

Ромул взвыл от восторга:

– А я-то думал, тебя убило!

– Фортуна – шлюха еще та, – расхохотался Петроний. – Да нынче, видно, ко мне благоволит!

Оба поглядели назад, где колесница, затормозив от столкновения с широким римским строем, наконец остановилась, и легионеры яростно набросились на нее, как изголодавшиеся волки, – убивать коней и возницу. Клинки тут и там вонзались в конские тела и упряжь; возничий, вместо того чтобы сдаться на милость римлян, в приступе храбрости схватился за меч, но даже не успел вынуть его из ножен – полдесятка гладиусов разом вонзились ему в руки и горло. Тело завалилось набок, однако этого было мало: кто-то из солдат, насмерть перепуганный колесничными серпами, взмахнул мечом и отсек врагу голову – с лица врага даже не успело сойти изумление. Кровь хлынула легионеру на ноги; наклонившись, он сбил с возницы шлем и поднял над собой кровавый трофей. Легион разразился диким, первобытным воплем ярости.