Дорога в Рим

– Шевелись, парень. – Голос Петрония дошел до него как сквозь туман. – Замечтаешься – прибьют.

– Что? – Ромул оглянулся.

Заметив рассеченный шлем и залитое кровью лицо юноши, Петроний побледнел:

– Сильно ранен?

– Не знаю, – выдавил из себя Ромул. – Башка трещит.

Петроний взглянул вокруг: с их участка враг слегка отхлынул и понтийцы с римлянами спешили вздохнуть свободно, прежде чем вновь ринуться в бой. Миг был самый подходящий, словно посланный богами.

– Быстро! – скомандовал Петроний. – Надо снять шлем. Все равно развалился.

Пока он, отстегнув ремень под Ромуловым подбородком, убирал побитые куски шлема и ощупывал рану, Ромул, стиснув зубы, старался не взвыть от боли.

– Ничего страшного, кожу посекло, – объявил наконец Петроний, разматывая пропотевший лоскут со своего запястья. Дважды туго обвив им голову Ромула, он закрепил концы. – Продержишься. А потом покажем лекарю.

Утирая кровь, заливающую глаза, Ромул рассмеялся: перед лицом пельтастов и туреофоров, ринувшихся в атаку, мысль о каком-то будущем лечении казалась нелепее некуда. Врагов тут десять на одного, а то и больше, еще и конница с тыла – копыта грохочут совсем рядом, чуть ли не за спиной. На правом фланге упорно крушат легионеров каппадокийцы, строй там долго не выдержит. Исход битвы явно близок.