Там точно есть любовь

Так еще можно ласкать щеку ребенка.

Но Женька плохо понимает, почему надо прилипать глазами к белой странице с прыгающими вверх-вниз черными значками, когда вокруг вся эта жизнь. Такая быстрая, разная, настоящая.

Женя крадется по коридору, заглядывает на кухню.

Мама, прижавшаяся лбом к оконному стеклу, со спины кажется хрупкой девочкой-старшеклассницей: короткие волосы небрежно заправлены за уши, одежда – как обычно – велика. Женя смотрит на чашку, полную холодного кофе, на мамины ссутуленные плечи, на так и не убранную со стола кляксу манной каши – зачинщицу очередного скандала. Маме стыдно. Так бывает каждый раз после того, как мама не сдерживается и кричит на Женьку. Кстати, против маминого раскаяния Женька не возражает: мысли виноватой мамы теперь уже безусловно заняты дочерью. Мы добились полного присутствия.

Но только чтобы не плакала. Женька ужасно боится маминых слез. Ведь это как-то нечестно даже, разве нет? Кто здесь ребенок? Если плачет мама, значит, мир окончательно вышел из-под контроля. И надвигается большая беда. Что делать? Кого звать, чтобы спасти ту, которая сама должна приходить на зов?