Там точно есть любовь

Маму о причинах папиного инсульта Женька так и не спросила.

Разобралась сама.

Сломанный карандаш все-таки прорывает бумагу. Женька равнодушно отодвигает испорченный листок в сторону. Эту лошадь она пытается заштриховать пятый или шестой день.

Интересно, а сколько дней уже сломан грифель?

Женька топчется на пороге своей комнаты, смотрит в сторону закрытой кухни, но идет в спальню родителей. Привычно замедляет в коридоре шаги, мысленно облегчая (обеззвучивая) свой вес.

Папа спит.

Женьке совсем не нравится, как вечерний торшер подсвечивает лицо отца. Усиленная желтым желтизна на смятом полотне подушки. Руки неподвижно вытянуты вдоль тела.

Женька смотрит.

Потом выключает свет и возвращается к себе.

К этому времени в атмосфере кухни что-то меняется. Мамин голос неожиданно взлетает вверх. Яростно и отчаянно печатаются слова, преодолевая межкомнатное звукопоглощение.

– Да не могу я, Наталья Михайловна! Как мы будем там жить?! Это же богом забытое место! Край мира! Дом разваливается! Женька маленькая! Школы нет! Костя инвалид! Невозможно.