Там точно есть любовь

Глупости все это.

На лавочке перед магазином лузгает семечки его колоритная хранительница. Кажется, свекровь как-то на днях называла ее имя. Виктория? Катя замедляет шаг. Удивленно щурится.

Увиденное впечатляет.

Кривобокая скамейка выкрашена в ярко-лимонный цвет такой интенсивности, что кажется флюоресцирующей. По всей поверхности ее изрядно потрескавшейся спинки широкими мазками разбросаны синие и розовые цветы: гигантские васильки-мутанты вперемежку с небрежно прорисованными пионами. Бревна, служащие опорой лавочки, густо, но не очень аккуратно, замазаны красным. Свежая краска блестит на солнце, бросая вызов скуке. И все это на фоне совершенно обычной серой бревенчатой стены старого дома. Замыкая на себе щедрое буйство красок, скамья словно высасывает цвета из близлежащих предметов: бледно-коричневых ставен, тусклых ступеней, почти стершейся вывески «МАГАЗИН ВЕСНА».

Примечательней артхаусной лавки разве что восседающая на ней женщина: густая черная шевелюра кое-как собрана в узел, скреплена гигантской розой; сверкают крупные серьги, декольте изумрудного платья почти не скрывает отменную грудь; солнечные зайчики пляшут на поверхности длинных лакированных ногтей; вызывающе покачивается острый нос туфельки. Нога закинута на ногу.