Тревожное эхо пустыни

– Да. Незапоминающаяся внешность.

– Никаких особых примет?

– Была одна – наколка на руке. Увидел ее, когда рукав рубашки задрался. Она быстро его одернула, пуговицу застегнула. Спрятала то есть особую свою примету.

– И что там было выбито?

– Строка из стихотворения великого афганского поэта Ахмед-хана Дури. Знаю это, потому что бывал в кишлаке, где тот жил и творил. Там музей был (а может, и есть). И эта цитата была выбита на могильном камне.

– Поэта?

– Его жены. Она умерла молодой. Девушку убили – в тех краях всегда было неспокойно. Амед-хан посвятил ей оду. После чего уехал из села в столицу, где и скончался. По неофициальной версии, от опиума. В учебниках же написано – от лихорадки. А останки его привезли в родной кишлак Карагыш. Так что его могила тоже там.

– Как звучала та строка?

Дядька Ибрагим нараспев продекламировал ее.

– Красиво, – отметил Димон. – Но непонятно.

– В переводе «Мы вместе собирались улететь за горизонт, но тебе перебили крылья, а мои опустились сами…»

– В оригинале звучит лучше. – Старик кивнул. – И что, ушла эта женщина?