Яга Абыда

Ярина склонила голову, но глаз от громадной птицы не отвела – так и смотрела исподлобья, пока не выпрямилась. И вскрикнула, не удержалась: Керемет показался ей всеми лицами.

Узкий череп обтянуло желтизной – полуптичье, получеловечье лицо, полуруки-полукрылья, полуноги, перевитые венами, покрытые голубоватой кожей, полулапы.

А позади, по голове, перераставшей в горбатую спину, по горбу, до самого тяжёлого, умащенного перьями хвоста, – головы, головы, головы… Чужие глаза, десятки, сотни вперились в Ярину широкими зрачками, покачивая на ветру ве́ками, сухими, как лепестки по осени. Моргали все глаза разом – кроме главной, светящейся рыжим пары на клювастом черепе. Моргали глаза, и острые ресницы разбрасывали узкие блики, как ледяные иголки. Керемет взмахнул крылом, и одна такая игла угодила Яре в руку, точно туда, где чернел след от ожога. Рука онемела до локтя, повисла, как каменная. Головы Керемета зашлись костяным смехом. Главная голова надвинулась на Ярину, раскрыла клюв, обдав запахом мочёных яблок, сена, ладана.