Поезд на Ленинград

– Я слышал, – начал смущенно Белов, впившись пальцами в край скамейки и заерзав на ней, – вы владеете большим количеством всяческих техник гипноза. Это правда?

– Правда, – ответил профессор. И он очень галантно склонил голову, будто был лордом и они сидели сейчас не в жестком вагоне, а в каком-нибудь почтенном лондонском клубе, в мягких креслах и в окружении высоких полок с книгами.

– Белов, – протянул руку шахматист, – Феликс Петрович. Но для вас просто Феликс. И простите, что был, кажется, резок… Я по-другому не умею проявлять восхищения.

Грених принял рукопожатие с уважением. Рука у него была худая, жилистая, а пожатие тяжелое, пальцы стальные, Феликс чуть не привзвизгнул, ощутив, как в его мизинец вонзилась тысяча острых игл, по лицу скользнула судорога.

– Я весь в вашем распоряжении, – не отрывая восхищенного взгляда от профессора, выдохнул он, но не сдержался, выдернул руку, едва тот ослабил пальцы. – Вы ведь здесь как бы… э-э расследуете дело о Миклоше? Это невероятная удача, что я сел именно в этот вагон. Неспроста так долго выбирал. Я хотел бы присоединиться. И готов обратить всю свою наблюдательность на благое дело!